|
Часто можно услышать: актриса от героинь перешла к возрастным ролям. Когда актриса Театра имени Ленсовета Ирина Балай, достигнув определенного возраста, сыграла в спектакле Геннадия Тростянецкого «Мнимый больной» восьмилетнюю Луизон, один критик назвал «это самой дерзкой выходкой режиссера и актрисы», а другой поспешил отметить, что «и сам Станиславский, думается, поберег бы свое «не верю» для другого раза...» В эти выходные в театре состоится бенефис Ирины Балай, актрисы, которая пришла в Театр Ленсовета даже раньше легендарного худрука Игоря Владимирова.
- Был момент, когда я получила роль старой учительницы в спектакле «Божий одуванчик». Ну, думаю, всё!.. - вспоминает Ирина Андреевна. - Нет, возникла Луизон. «Мнимого больного» мы перестали играть чуть больше года назад. После юбилея Семена Стругачева. За десять лет был сыгран 101 спектакль. Этого, наверное, вполне достаточно. Но в репертуаре остались другие мои любимые спектакли: «Владимирская площадь», где с удовольствием пою с оркестром, «Испанская баллада», «Гедда Габлер», «Добрый человек из Сычуани»... Я жду их - как ждут любимых людей. А сейчас еще жду и «Ревизора», который ставится к 200-летию Николая Васильевича Гоголя.
- Ирина Андреевна, Театр Ленсовета, прежде всего, связывают с именем его многолетнего художественного руководителя Игоря Владимирова...
- Я очень любила работать с Игорем Петровичем. Владимиров был человеком бурного темперамента, это был фейерверк юмора. У него все должно быть ярко. Трагедия - так до слез, комедия - до гомерического хохота. Он также бурно переживал и происходящее в стране. Полетом Гагарина гордился так, будто бы сам полетел в космос! Отменил репетицию. Такие события не позволяли буднично работать. Сейчас, полети Гагарин, кто бы стал ликовать? Ну, полетел и полетел. Первый вопрос был бы: сколько ему заплатили?
- Как вас приняли в театре? Вы сразу почувствовали себя здесь как в родном доме? Кстати, давайте напомним читателям, с какого года вы в театре.
- С 60-го. Студенткой я подыгрывала актеру, но получилось так, что этот театр стал моим на всю жизнь. Это случилось еще до Владимирова. У меня здесь не было ни одного знакомого. Помогло адаптироваться то, что меня взяли на две или три роли сразу. А вскоре, после роли Вики в спектакле «Остров Афродиты», меня пригласил к себе в БДТ Георгий Александрович Товстоногов, но я осталась в Театре Ленсовета.
- Говорят, Товстоногов не прощал, если ему отвечали отказом на приглашения.
- Я отказалась дважды. Первый раз, потому что Игорь Петрович не отпустил: «Ты у нас по распределению и должна отработать три года». Через три года я была приглашена на роль младшей сестры в спектакле «Старшая сестра». Тогда я уже отказалась сама, потому что в Театре Ленсовета мне было хорошо. На меня обиделся не Товстоногов, а почему-то - Владимиров. Мы два года работали и не разговаривали. Когда репетировали, он что-то мне говорил, а в жизни даже не здоровался. Правда, у него еще были причины обижаться - он ставил условия, чтобы никто нигде больше не работал. А я то в Театре комедии сыграю роль (там заболела актриса), то у меня ночная съемка на телевидении. Игорь Петрович был недоволен, говорил, что это очень отражается на репетициях. А помирились мы после спектакля «Малыш и Карлсон», когда я сыграла Астрид - девочку с собачкой. Он меня поздравил, поцеловал, и больше мы уже никогда не ссорились.
Я была очень занята в театре. У меня в январе случалось по 43 спектакля! Кто-нибудь сейчас сыграет столько?! Когда у меня 27 спектаклей, я радовалась, что мало. Сейчас у актеров по два-три. В месяц! А у нас было по два-три спектакля в день!.. Ну и какое кино?!..
Перед кем-то стоял выбор: либо - театр, либо - кино. Ушел в кино Леша Петренко, ушел Толя Солоницын; он пришел из кино, в кино и ушел. А я? Я больше попыток уйти из Ленсовета не предпринимала. Были и есть попытки - совмещать. Сейчас очень большое место в моей жизни занимает «Классический театр» под руководством Людмилы Мартыновой. «Три сестры» - это не работа, а праздник. Я уже не говорю про спектакль «Смешной» по Достоевскому, в котором я занята вместе с Леонидом Мозговым. Как я все совмещаю, даже не знаю. Вот почему и не осознаю, сколько мне лет. Мне совершенно некогда прийти в сознание. Хотя Достоевский говорил: человек пришел сознать и сказать.
- Ирина Андреевна, насколько я знаю, Младшая сестра, на роль которой Товстоногов приглашал вас в БДТ, наделена Александром Моисеевичем Володиным и вашими чертами...
- Возможно. Но поскольку он сам не может об этом сказать, будем считать, что этого не было.
- Многие актрисы, выходя замуж, не меняют фамилию. А вы взяли фамилию мужа, после чего пришлось начинать сценическую биографию заново.
- Я была влюблена в композитора Леонида Балая так, что мне и в голову не пришло подумать о том, о чем вы меня спрашиваете. Когда на Золушку назначили Балай, актрисы, которые не знали, что я сменила фамилию, возмущались: «Зачем нам какая-то Балай! У нас же есть своя Бурханова!»
- Среди ваших друзей был Сергей Довлатов...
- Это еще до театра. Он учился в 10-м классе, а я уже - в театральной студии ТЮЗа, у профессора Леонида Федоровича Макарьева.
- Я понимаю, что мир тесен, но не настолько же!..
- Борис Довлатов, брат Сергея, тоже учился в театральном на театроведческом. Он обо мне рассказал, и Сережа захотел со мной познакомиться.
- Вы с Довлатовым дружили вплоть до его отъезда?
- Нет, пока я не встретилась с Леней и не вышла замуж.
- Сергей Донатович пытался за вами ухаживать?
- Нет. Да он и не умел ухаживать!
- Довлатов при жизни стал ленинградской легендой...
- И у меня одна есть. Однажды он в час ночи появился у нас в коммуналке на Добролюбова. Стоял тридцатиградусный мороз, а он - без пальто. Сказал, что пальто продал, чтобы купить билет на самолет из Мурманска. Как он там очутился, не знаю. Но я сразу хочу сказать: Сережа никогда при мне не был пьяным. Мы всегда пили только чай, ели жареную картошку, которую он обожал. Все, что о нем рассказывают, это... не о нем. Довлатов оказал влияние на мое мировоззрение. Я Сережу вспоминаю с нежностью. Это большой, удивительный ребенок. Я помню, как увидела его в последний раз. Он стоял на углу Колокольной и Владимирского - огромный такой с крошечным фокстерьерчиком. И у обоих были печальные глаза. Даже если бы он не стал знаменитым писателем, он в моей жизни занял бы значительное место. В силу своих человеческих качеств.
- Ирина Андреевна, вы полвека на сцене. Что бы вам хотелось изменить в современном театре - нашем, отечественном?
- Я не понимаю осовременивания классических пьес. У нас столько молодых драматургов! Ну зачем мучить Чехова без конца? Зачем мучить Островского!
- Имена, названия - проверенные, драматургам платить не надо. Да и протестовать не будут.
- Вот вы говорите: полвека на сцене. Но возраста я не чувствую. Где-то до тридцати пяти все тянулось: выпуск спектакля длинный, гастроли длинные. И хотелось ускорить время. Хотелось: скорее, скорее! Когда мне исполнилось сорок, почувствовала: я - среднее поколение. И я уже не хотела «скорее», но все мчалось и летело. Так и лечу без остановки. Я все время в работе. Да! У меня долг перед памятью мужа - занимаюсь его творческим наследием. Так, что я еще не отдыхала. У меня еще нет домика с тридцатью кошками.
- ???
- Я мечтала, чтобы в доме у меня было много животных.
- Скроем от читателей ваш возраст?
- Пусть догадываются, сколько мне лет. А нам зачем считать? Мы ж не математики...
Беседовал Владимир Желтов
|