В последнее время в петербуржской театральной жизни наблюдается настоящий ажиотаж на прозу Ф.М. Достоевского - то ли, как к Шиллеру, к нему обращаются в патовые моменты общественного кризиса, то ли просто мечущиеся души истосковались по пристанищу, которое можно найти в его книгах. Например, по «Преступлению и наказанию» Борис Эйфман поставил балет «По ту сторону греха», сорвав миллиарды оваций на недавней питерской премьере в Александринском театре, сюжет «Игрока» излагается в «Литургии Zero» Валерия Фокина и так далее. Поэтому не стоит удивляться тому, что и студенческие постановки не обошли вниманием столь значимое наследие русской классики: 10 и 11 ноября на Малой сцене театра имени Ленсовета состоялась премьера спектакля «Достоевский. Эскизы», выпущенного четвертым курсом Санкт-Петербуржской академии театрального искусства. Студенты этой мастерской учатся под руководством А.Я. Алексахиной, а набор предназначен непосредственно для театра им. Ленсовета, поэтому на этой сцене ребята частые и ожидаемые гости.
Курс А. Алексахиной подобрался на редкость душевный, видно, с каким удовольствием молодые актеры работают друг с другом, с какой жадностью приступают они к воплощению своих задумок и как хочется им найти в театре то, что до них никто не делали. Применительно к спектаклю «Достоевский. Эскизы» это, в первую очередь, относится к совмещению в рамках двухчасовой постановки сразу четырех текстов Достоевского. «Идиот, Бесы и З и П («Записки из подполья»)» - написано мелом на стене (отсылка к излюбленному элементу сценографии Ю. Бутусова, художественного руководителя спектакля). И еще «Преступление и наказание», которое намеренно ли, случайно ли в списке не упомянули. Конечно, пометка «Эскизы» дает некую вольность в трактовке и возможность выбрать наиболее интересные отрывки, поэтому связности общего действия от спектакля ждать не приходится. В конечном итоге получились обрывочные размышления по произведениям Ф.М. Достоевского, где-то чуть более удачные, где-то менее убедительные, спорные, но достаточно искренние и, можно надеяться, вполне самостоятельные. За достоверность последнего говорит тот факт, что в качестве режиссеров спектакля выступили сами же студенты СПбГАТИ Никита Волков и Кирилл Фролов, а помогали им в работе педагоги Анна Алексахина, Надежда Андрианова, Олег Зорин и Инна Мухина.
Помимо уже указанной аллюзии на работы Бутусова, в спектакле читались еще некоторые характерные черты - яркие символы режиссуры, определенная дань студенческого уважения художественному руководителю. На Малой сцене театра им. Ленсовета активно использовались верхние балконные пространства и крупные, словно небрежные буквы названий, имели место и обязательная энергия пластики, и пронзительная звучность, осмысленное лирико-песенное наполнение, когда музыкальное сопровождение служит полноправным участником действия.
Радует, что актеры умеют работать со зрительским вниманием, играть на интересе и создавать яркие мизансцены, но с глубиной восприятия и намеренной провокацией пока случаются видимые огрехи, которые, впрочем, не портят общего образа. Очевидно, что сознательность переработки романов и повестей Достоевского находилась в приоритете, омоложение его смыслов становилось краеугольным камнем, что позволило создать достаточно тонкие зарисовки, но цельности внутри самих эскизов пока нет. Тем не менее, невозможно не отметить отдельные режиссерские удачи. К примеру, фактурный Антон Филипенко, его этюд на тему душевного слома героя романа «Бесы» Ставрогина можно считать самым органичным и полным, вобравшим в себя всю противоречивость натуры, обнажив гадко-стыдливые качестве, без утайки и сглаживания. Честность, с которой рассматривался его герой, подкупала, а простота Матрёши (выпускница СПбГАТИ Регина Хабибулина) придавала огранку изломанной ритмике его партии. Интересно, но с некоторой вычурностью работал Никита Волков, изучающий отношение князя Мышкина, загнанного в угол отношениями Парфеном Рогожиным (Антон Филипенко) и Настасьи Филипповны (Юстына Вонщик).
Наверное, самое точное, хотя и стилистически спорное попадание случилось под финальный занавес: цитирование стихотворения И. Бродского «Письмо к А.Д.»: перед раскрытым окном, в характерной кепочке и очках, с не менее характерными размеренно-картавыми интонациями. Красиво, выразительно, но при чем здесь Бродский? Остается лишь гадать, то ли это тонкое саркастическое отношение к его зашкаливающей, уже в границах мейнстрима популярности, то ли параллель с народностью, поэтичностью, психологизмом человеческой сущности, которую можно провести между Бродским и Достоевским.
«Добрый вечер. Как странно вторгаться в молчанье», - получилось эфемерно-утонченное завершение монологов об одиночестве, тоске, униженных и оскорбленных людских душах.
Елена Бачманова, специально длч MUSECUBE